ALYX VANCE
Аликс Вэнс
15/02/827| 17 полных лет

Ministry – Khyber PassОБЩИЕ СВЕДЕНИЯТитул: леди Гронда
Место рождения: Гронд, графство Вустерлинг
Род деятельности: беглянка из Гронда
Магия: стихия огня
Лояльность: делает вид что королю Стефану
ИСТОРИЯ ПЕРСОНАЖАРодственники:
†Драган Вэнс | Draga Vance[28 (810-838)] - отец, рыцарь Вутерлинга, лендлорд;
†Джозефа Уорд | Josephe Ward [34 (810-844), W] - мать, леди Вустерлинга. Ведьма по происхождению. Одна из немногих сумевшая овладеть воздушной стихией;
†Алекс Вэнс | Alex Vance [17 (827-844)] - брат-близнец, лорд Вустерлинга, оруженосец на службе у рыцаря из Оштира. Предположительно, мертв. Достоверных сведений о нем нет;
†Ластер Винко | Laster Vinko [64 (780-844), W] - отчим, управляет домом Вэнсов, пока наследник не достигнет совершеннолетия и не вернется домой.  Безземельный рыцарь, «настоящий» лидер молодого ковена в Гронте;

Особенности персонажа: умелая наездница, хорошо владеет мечом, атлетического телосложения, выносливая (рост 180см). Неплохая охотница. Использует магию в бою, но только речевые заклинания. Своей стихией пользуется очень редко из-за страха «потерять себя» выжигая свою душу изнутри. Умеет готовить лечебные зелья, поэтому раны предпочитает лечить сама. Умеет читать и писать.
Характер и Биография:
«-Может, мне нужно было родиться позже?»
Стоит ли рассказывать о том, как свела судьба двух совершенно разных людей? Говорить о тех временах, когда они повстречали друг друга и стали той крупицей исключения, когда в браке царила любовь с тонкой гармонией понимания.
Знал ли мой отец о том, что его невеста ведьма? Скорее всего, он догадывался. Об Уордах из Гронда ходили разные слухи. Вустерлинг – край ведьм и охотников, и тут почти каждый род берет свое начало либо от первых, либо от вторых. Уардов называли то ли колдунами, то ли прОклятыми некой ведьмой, но никаких доказательств, кроме пустых разговоров не имелось. Моя мать была из ведьм, и в нашем доме это не скрывалось, по крайней мере, от детей. Но знал ли об этом отце до того, как женился на ней? Я не могу сказать с уверенность. В одном я уверена – он ее любил.
И от этой любви, пятнадцатого числа восемьсот двадцать седьмого, когда на улице бушевал второй месяц, на свет появились два долгожданных ребенка. Роды, к сожалению были сложные. Сначала на свет появилась я, а потом через десять минут мой брат близнец. Всякий раз, когда я думаю об этом, в голове вертятся мысли, что именно эти десять минут стали по своей сути роковыми для нас с ним. Для него. Алекс и Аликс. Так сильно похожи внешне, но с каждым годом начали отличаться из-за разного подхода к воспитанию, и взглядов на жизнь. Уже с малых лет, родители видели, кто родился сильным, готовым в будущем бросить вызов любому и всякому, а кому нужно стать сильным. Даже я в каком-то плане, понимала, кто из нас слабее. Может, поэтому часто отбирала игрушку у брата и слушала суровый голос отца и матери, которые объясняли, что делать можно, а что нельзя. Что плохо, а что нет. И когда моего младшего брата пытались задеть, обидеть, во мне закипала злость или ярость вместе с этим слабым инстинктом «защищать слабых», и я без всяких сожалений заступалась, не раз поднимая свою ручку. Конечно же меня наказывали. «Мелким дворянином» быть не просто, тем более, если ты – девушка. Мать хотела видеть во мне леди, но моё упрямство и желание быть совершенно другой брало вверх. Стоило облачиться в платье, как появлялось отвратительное ощущение словно я не в своей тарелке, а руки так и чесались снять его. Я чувствовала, что рождена для другого, и не упускала возможности продемонстрировать это. Мать не желала этого признавать. Она была такой же упрямой как и я.
Как и положено, в семь лет нас с братом разлучили. Почему-то считается, что мальчишка в семь лет более не нуждается в материнской любви. Хоть в чем-то было преимущество родиться девочкой. Брата отправились служить пажом в «Снегопад», а я осталась с родителями. Можно назвать этот период лучшим в моей жизни.
Отец обратил на меня внимание. Брата больше не было рядом, а молодому рыцарю не сиделось на месте. Он учил дочь ездить верхом, держать удар, брал на охоту, учил фехтовать и играть в шахматы. Просто обучал тому, что знал сам, тому, чему мог бы научить сына. Я не на секунду не сомневалась, что отец не жалеет о том, что я родилась девочкой. Я всё еще оставалась его «принцессой».
Есть у меня один эпизод из детства: он навсегда врезался мне в память. И, пожалуй, расскажу Вам о нем.
Отец и мать обожали охоту, это было нашей семейной еженедельной традицией. В этот день мне было позволено пропустить все занятия и ехать в мужском седле. Я знала, что это значит: я буду участвовать в погоне за дичью, а не тащиться где-то позади, пропуская вперед взрослых, которые мчались с криками и улюлюканьем, сопровождаемые охотничьими псами. 
Охотники уже нагнали оленя, сейчас начнется какая тошнотворная для меня часть этого чудесного дня: умерщвление зверя. Обычно отец самостоятельно вспарывал брюхо оленю, и из образовавшейся дыры прямо на землю выпадали красные вонючие, еще теплые кишки. Мне всегда было дозволено отворачиваться в такие моменты, хотя даже мать без всякого страха глядела за умелыми действиями отца. Сегодня отец попросил меня подойти к нему и помочь с дичью. На ватных ногах я иду к нему в предвкушении жуткого испытания. Перед ним на траве лежит прекрасное животное, молодое и сильное. Я никогда не забуду эти большие вытаращенные стеклянные глаза. По сей день я иногда вижу их в зеркале. «Это привилегия дворянина, моя дорогая,» - заговорил отец – «пролить первую кровь. Это очень большая честь, моя девочка.» Он вкладывает в мою маленькую ручку охотничий нож. Я чувствую холодную деревянную рукоять. В моих глазах дрожат слезы, мне страшно и дурно. Читая про себя молитву Творцу, я крепко сжимаю нож обоими руками, и всаживаю его в упругую плоть оленя. Я чувствую затылком строгий взгляд матери, она недовольно моей трусостью. Но дело уже сделано: животное бьется в предсмертной конвульсии, земля передо мной залита кровью. Оцепенев от ужаса и отвращения, я не могу сказать и слова, отец осторожно вынимает нож из моих рук и добивает оленя всего одним точным ударом.
«Теперь ты настоящая охотница, Аликс.» - говорит он мне возбужденным голосом, - «Но если и дальше будешь такой трусихой – тебя загрызут собственные гончие.» Теперь его слова кажутся мне пророческими.
Конечно, лорд Вэнс старался сделать именно из моего брата бойца, но жалел, что я не могу стать настоящим воином. Он словно смотрел вперед и понимал, его дочь вряд ли когда-нибудь будет той леди, которой хочет видеть мать и другие. Вот она большая пропасть между нами. Между мной и братом. Он: короткостриженый, аскетичный, не жестокий, умный и хитрый. Он бы хорошо смотрелся в кругу тех, кто плетёт паутину лжи, заговоры и желает получить свой кусок власти. Позднее, с высоты своих лет, перечитывая его письма из столицы, я представляла его при дворе, и эти видения грели мне душу. 
А я? Гибка, атлетичная, выносливая бегунья, умелая наездница, которая как губка впитывала в себя всё, чему только успел научить отец. И кажется только отец, лорд Вэнс понимал меня. Не раз утверждал, что характер у меня его, а красота матери. Хотя о какой красоте могла идти речь? Я всегда выглядела гораздо развитей своих сверстниц. От тренировок плечи стали шире, ноги крепче, и даже, казалось, в голосе появились грубые, почти мальчишеские нотки. Я – кошмар для своей матери, но отец… Если бы он остался жив, он бы мною гордился сейчас. Я больше не трусиха.
Отец мог повысить голос, но не мог поднять руку для удара, хотя его ладонь привыкла к мечу и копью. Строгий, но в то же время мягкий к своим детям. Мой лучший друг. Наставник. Учитель. Отец. А брат?
На самом деле, мы с братом были разные. Особенно это остро чувствовалось к одиннадцати годам. Если бы вы встретили нас, то посмотрев в одинакового цвета глаза, поняли, что мы похожи как две капли воды только внешне. В моем взгляде вызов, а брат смотрел так, будто перед ним стоит не человек, а грязная собака. И всякий раз, когда я смотрела на брата - боялась, что однажды так же он будет смотреть на меня. Отец, лорд Вэнс говорил, что это Робостан Харт так влияет на Алекса. Что граф горделив и слеп от того, что тщеславие застилает ему глаза. Мне становилось не по себе, когда отец говорил о том, что очень скоро в Вустерлинге (а то и во всем королевстве) грядут большие перемены. Тогда я еще не осознавала, насколько велико это самое Королевство, но по словам отца было понятно, беда каких масштабов нас ждет.
Время шло, я не переставала учиться у отца, слушая грозный голос матери, пока не случилась гражданская война. Восстание короля Стефана. Отец оказался прав, и всю горечь его правоты наша маленькая семья осознала сполна. Граф Робостан велел каждому присяжному рыцарю явиться под знамя Вустерлинга, да привести с собой вооруженных людей. Армия отправлялась в распоряжение короля-узурпатора Уильяма Уистлера. Моя мать и маленькая я понимали, что это дорога в один конец. Но делать была нечего, у графа Робостана Харта в пажах, почти в заложниках был мой брат, и отец обязан был подчиниться. Это был его долг.
Отец погиб практически сразу, в битве у Риверфорда. Армия Вустерлинга еще даже не успела добраться до короля-узурпатора, как ее вернули обратно по велению уже племенного графа Робостана. Отца среди этих людей не было. Харты из Вдовьего леса, захватившие «Снегопад», выдали нам Алекса. Они вышвырнули двенадцатилетнего пажа из замка, как щенка, но мы с матерью были этому рады. Счастье воссоединение семьи, оставшейся без покровителя, было недолгим. Восстание закончилось победой короля Стефана, а Харты из Вдовьего леса принялись наводить свои порядки в Вустерлинге. В первую очередь они взялись за «предателей», коими можно было назвать многих, но не нас, Вэнсов. Разве наш дом желал принимать участие в этой войне? Разве отец мог ослушаться графа и пойти против короля, тогда еще короля. Граф Якен сказал, что не обидит несчастную вдову с детьми на руках, он вступился за нашу семью перед королем Стефаном. Слава Творцу, Вэнсов не признали предателями Короны! Но король велел отправить мальчика-наследника в Оштир, дабы он служил при дворе пажом, а затем оруженосцем. Это, как сказал король Стефан, научит сына предателя (хоть отец и не был признан таковым) смирению и уважению к Короне. Нас снова разлучили, и видит бог, мне было ужасно страшно за брата. Я не думала о себе, хотя слоило бы. Мать опускала руки, и была на той грани, где люди часто думаю об уходе на тот свет по своей воле. Леди Джозефа знала, что ей больше никогда не отмыться. И от позора, и от горя. Внезапно, она прониклась какими-то странными чувствами к брату. Он ведь был так похож на отца, как говорила мать. Но и я, как две капли воды похожа на него! Почему она в упор не замечает меня? Только потом до меня дошло: Алекс теперь глава дома Вэнсов, он мужчина и источник власти, он надежда и будущее. А я? А я никто. Мною можно однажды пожертвовать, выдав замуж, или же отдать в монастырь. Мать говорила, ей все равно. Однажды мне стало всё равно, что она говорит.
А потом? Потом мне исполнилось двенадцать лет, и у меня проснулся дар к магии. Пожалуй, это была единственная точка соприкосновения с матерью-ведьмой. Как ей казалось, во мне есть потенциал, но точно не к магии воздуха. Во мне больше хаоса, несдержанности, пламени. Азам управления своей силой меня обучила, конечно же, она. А затем я была передана на воспитание неизвестно откуда взявшейся леди Лиессе. Мама называла ее «сестра», вот только никаких сестер у нее не было. Я знала, что когда-то Лиесса и сама была дворянкой, но ее род навсегда потерял свое влияние. Она жила отшельницей, а мать пожалела ее и пригласила жить в наш дом. «Нужно помогать бедным и слабым» - лицемерила леди Уорд, оправдываясь перед любопытными соседями. «Мне горько смотреть на дворянина, растерявшего свое состояние и положение», - добавляла она, - «Это так прискорбно, что граф Вустерлинга более не заботиться о своих вассалах.» Как бы то не было, эта женщина стала жить с нами, и даже вернула улыбку в уста матери. Как вы понимаете, Лиесса была ведьмой. Причем, ведьмой огня. Мне даже представить страшно, сколько на самом деле этой женщине лет, но не меньше пятидесяти, так как она говорила о предыдущем графе так, будто знала еще его мать. Леди Лиесса была добра ко мне. В отличие от матери, она поощряла мои тренировки с мечом. Да, кстати, у меня появился самый настоящий меч! Это был подарок на тринадцатилетние. Подарок из прошлого, присланный мне сослуживцем отца. Мне больно углубляться в эту тему, поэтому давайте я просто продолжу рассказывать про жизнь моей семьи.
Так как леди Лиессу было сложно назвать образцовой леди, в плане манер и этикета я была предоставлена сама себе. Мне вполне хватило того, чему меня успела обучить мать. Теперь уж то можно было полностью сосредоточиться на обучении магии. «Огнем и мечом» - шутливо подбадривала меня леди Лиесса. Кажется, я ей нравилась. Но больше всего ей нравилось познавать что-то новое. И, похоже, заводить новые знакомства. Так в нашем доме появился еще один непрошенный гость – сир Ластер Винко. Он являлся магов воздуха, но в Вустерлинге его знали, как уважаемого рыцаря на службе у дома Хартов. Он был безземельным рыцарем, получившим номинальный титул за выслугу, а также ему было даровано небольшое поместье в Гронде. Странно, но я никогда не знала этого мужчину, хотя мы жили не так уж далеко друг от друга. Я запомнила его седые короткие светлые волосы и голубые мягкие глаза. Очень лукавые мягкие глаза. Несмотря на то, что морщины уже тронули его лицо, он оставался очень красивым и статным мужчиной. Он имел какую-то странную власть над всеми женщинами, которые его окружали. Так, Леди Лиесса постоянно восхваляла его, а мать и вовсе потеряла голову. В скорее выяснилось, что он еще и маг, а планы у него больше, чем замок «Снегопад». Он тщательно скрывал свои способности, что казалось мне нелепым и смешным. Не прошло и полугода, как он просил руки моем матери, а та, естественно, согласилась. Разрешение на этот брак мог дать мой брат, но он был слишком увлечен своей карьерой при дворе, так что эта миссия была возложена на графа Якена. А он не желал особо вникать в цель прошения уже не молодой вдовы, отмахнулся и разрешил «влюбленным» пожениться. Между леди Джозефой и сиром Ластером никогда не было тех чувств, как между матерью и отцом. Между ними было что-то совершенно иной, что-то, что я еще не познала. Но даже не понимая всей ситуации до конца, я уже заранее знала, что ничем хорошим этот союз не закончится. Было очевидно, что безземельному рыцарю этот брак был необходим как воздух. У Вэнсом большой богатый дом – полная чаша, налаженные торговые связи и деньги. Мать была завидной невестой, но с дурной репутацией, испорченной первым мужем. Ластер был ее спасением от одинокой старости. Да и бог бы с ними, каждый получает то, что заслуживает. Однако, вместе они (Ластер, мать и леди Лиесса) создают магический ковен «Фестиваль Жизни», который задумывался как нечто светлое и направленное на помощь людям. Магия во спасение! Звучит неплохо, правда?
Но я то знала, что он представлял из себя на самом деле. Несмотря на то, что «Фестиваль Жизни» занимался только светлой магией, и старался делать это тайно, Ластеру и его приспешнице леди Лиессе всегда было этого мало. Отчим хотел изучать темную магию, а именно – обращение к демонам. А где демоны, там и жертвоприношения. От меня старались скрывать истину, но я же не простачка, и уже далеко не ребенок. Я повзрослела в тот самый день, когда брата увезли из дома. Тайно ковен проводил ритуалы над трупами, но они не увенчались успехом. «Якобы» глава ковена (она любит так думать про себя) Лиесса убедила сира Ластера в том, что ритуалы нужно проводить над живыми, и колдуны решились на опасный шаг: отлавливать в Гронде беспризорных детей, дабы проводить ритуалы над ними. Большинство детей после таких истязаний не выживало. Этот факт привлек к ковену охотников, так как на телах находили загадочные метки (черная метка на спине). Поначалу я даже была рада этому. Наконец-то их поймают и сожгут! Оказалось, я была наивна, как дитя, и очень недооценивала сира Ластера.
Дабы обелить себя и отвести подозрение, Ластер выдал охотникам свою жену, обвинив ее в ужасных ритуалах. Суд был скоротечным, и мать показательно сожгли на костре. Она даже ничего не отрицала. Она даже не кричала, не плакала, не умоляла. Ластер «высосал из нее все соки». Оказавшись на костре, она была уже мертва внутри.
Я тоже не проронила не слезинки. Я – броня. Меня не тронешь! Я не трусиха, как сказал отец.
Рыцарь для вида погоревал, но убийства детей на этом не закончились, и охотники продолжали свое расследование. «Фестивалю» следовало бы закончится (какая ирония), но ковен уже был слишком увлечен своим начинанием, чтобы бросить всё вот так. Им казалось, что они на правильном пути. Я отчетливо почувствовала, что ради достижения своих целей, они пожертвуют именно мною. Я следующая. Ластер клялся перед людьми, что девочке (мне) талант не передался, или же талант не развился. Но охотники, разумеется, верили ему с трудом. Но пока я под защитой властного мужчины, меня не тронут. Так отчим стал меня шантажировать. Я часто задавала себе вопрос: «Зачем я им нужна?». Наверное, они видели во мне будущего сильного члена ковена, а вырастили гадюку на груди. Почему Ластер просто меня не убил? На тот момент я была бы ему за это даже благодарна. Я думаю, он держит меня на случай, если придется вновь кого-то выдать охотникам. Но не сразу… Об истинных мотивах смог бы рассказать лишь сам сир Ластер. Что касается Гронда и графа, то они отреагировали неоднозначно: граф был удовлетворен разъяснениями сира Ластера. Похоже, что он был увлечен чем-то совершенно иным в тот момент. А народ поболтал-поболтал и успокоился. 
В момент, когда я ощутила страх за свою жизнь, я стала активно переписываться с братом. Не сказать, что до этого мы совсем не общались, просто теперь мои письма стали гораздо настойчивее и мрачнее. Я не могла полностью открыться ему, я боялась, что послания попадут не в те руки, и это скажется на положении Алекса. И на моем собственном. Осторожно, я спрашивала Алекса, чувствует ли он в себе силу? Брат отвечал уклончиво, я его не виню. Он всё же жил в Оштире – там царят консервативные взгляды на веру и магию. Я спрашивала, узнали ли в столице про ужасную смерть нашей матушки? Брат писал, что нет. Что он старается тщательно хранить эту страшную тайну, и пока у него выходит. Я умоляла брата приехать как можно скорее, я писала, что могу открыться ему только при личной встрече. Алекс пообещал приехать, как только выдастся возможность.
К этому времени меня полностью перестали выпускать из дома, я сидела под замком. Занятия магией также прекратились. У меня отняли даже мой меч. Я могла целыми днями ничего не делать, иногда разминая затекшие конечности. Я просто замерла в ожидании.
И судьба подарила мне шанс.
Рыцарь, которому служил Алекс, позволил оруженосцу отправиться в Вустерлинг вместе с сиром Эдмуром Хартом, дабы повидать семью и проверить, как отчим ведет хозяйство. Я была и рада, и взволнованна, и испугана одновременно. Во-первых, я боялась, что сир Ластер попытается причинить Алексу вред, во-вторых, я не знала, как сбежать из дома, дабы повидаться с братом раньше и без посторонних ушей. А в-третьих… Я уже чувствовала, что за мной идет охота. Кажется, мы опоздали, меня уже не спасти. В моих планах было уговорить Алекса отказаться от мечты стать рыцарем, вернуться домой, взять под контроль дом Вэнсов, и выгнать сира Ластера с его сворой вон. 
16 экуоса 844 года я решилась на беспрецедентный поступок – побег. В последнем письме мы с братом договорились встретиться в условленном месте. Я выкрала лишь свой меч и вышла из родительского дома. Теперь я понимаю, что, возможно, больше не вернусь туда никогда. Я чувствовала за собой слежку, но слишком торопилась, чтобы заботиться об осторожности.  Мы встретились у городских ворот, я знала там каждый камень, и один «схорон». Брат сказал, что у него мало времени, что он оставил свои вещи прямо в конюшнях «Снегопада», и что уже завтра на рассвете должен отправиться обратно в столицу вместе с сиром Хартом. Я была очень рада встретить брата, но счастливому воссоединению семьи помешали. Как я и ожидала – меня выследили. Кажется, это был охотник, но в сумерках поди разбери… Он целился в меня, а попал в Алекса, и тот умер почти моментально. Р-раз, и его нет. А может быть, он мучился и страдал, может, звал меня и умолял помочь. Я не знаю. Как только я поняла, что нас раскрыли, мною стали управлять одни лишь инстинкты. К стыду своему могу признаться, что просто хотела выжить, и поэтому рванула оттуда быстрее, чем охотник успел глазом моргнуть. Куда ему за мной? В этом городе я ориентируюсь лучше, чем белка в лесу. Да меня и не догоняли… Я обернулась лишь на мгновение, чтобы узреть издалека, как над бездвижным телом брата нависла фигура в черном. Наверное, убийца добивал его.
Утерев слезы, я поняла, что идти мне некуда. Домой я вернуться не могу: в этой тюрьме я, конечно, в безопасности, но лишь на время. Гронд, а может и весь Вустерлинг в принципе не безопасен для меня. Закрались мысли, что охотников на меня навел отчим. А может быть это лишь моя паранойя. В следующий раз, когда услышите, что северное графство безопасно для колдунов – плюньте себе под ноги и поклянитесь моим именем, что это не так.
В голове созрел план. Одинаково безумный и гениальный. Я услышала от брата, что его вещи, доспехи и меч остались в «Снегопаде», а также, что завтра по утру он должен отбыть в столицу. Что самое главное – в сопровождении рыцаря. Мне ведь немного надо! Всего лишь покинуть Вустерлинг без приключений. А дальше хоть трава не расти. Уверена, брат не стал бы меня за это винить.
Кто тронет меня под крышей «Снегопада»? Тайком я пробралась в конюшни. Замок был слишком увлечен каким-то невиданным пиром, сир Ластер тоже был там в эту ночь, кажется.  Даже слуги были пьяны. Поэтому мне не составило труда найти вещи брата, частично одеть его доспехи, собрать волосы под капюшон плаща и просто ждать. Мне оставалось только ждать. Сегодня я заслужила немного удачи.
Меня разбудили приближающиеся шаги. Похоже, я задремала прямо в стоге сена. В конюшню вошли трое: двое мужчин и девушка. Девушку я узнала: это же леди Дариа Харт, нас познакомили, когда мы были детьми. Двух остальных я не признала, но одного из них леди Дари называла Эдмуром и братом, отчего я сообразила, что это тот, кто мне нужен. Похоже, что разговор между лордами не заладился, они стали спорить о чем то, что я плохо понимала. Главное, что из «Снегопада» сир Эдмур выехал задумчивым и угрюмым. Ему было не до меня, он даже не смотрел в сторону «оруженосца», что, естественно, мне только на руку. Проезжая мимо городских ворот Гронда, я внимательно вгляделась вдаль, пытаясь разглядеть, осталось ли тело моего брата лежать там, где я его оставила ночью. На том месте была лишь дорожная пыль. Должно быть, мерзавцы увезли труп, чтобы избавиться от него.
Теперь я глава дома Вэнсов. Иная бы мечтала пасть к ногам короля и просить о милости и помощи, рассказала бы про зловещие ритуалы, творящиеся в родовом поместье. Но кто ж мне поверит? Доказательств то у меня нет! Сир Ластер теперь весьма осторожен и печется о своей безопасности. К тому же, если осудят его – осудят и меня. Можно сколько угодно считать себя невиновной, но для праведных храмовинцев мы все  - проклятые Творцом порождения тьмы. Для меня не сделают исключения. Моя цель – выжить, а потому я буду молчать и примерять чужие личины…
«- Наступит день, и я вернусь...»
Любит: просыпаться с первыми лучами солнца; лошадей и природу; мечи, кинжалы, практические любое холодное оружие, кроме копья, алебарды; в одежде предпочитаю мужской стиль нежели женский; охоту;
Не любит: лгунов; сплетни; жару; платья, туфли, причёски, украшения; алкоголь и пьяных мужчин;
Достаточно эмоциональная, из-за чего порой сложно удержать язык за зубами или вообще следить за ним. Говорю, что думаю, из-за чего на меня часто обижаются. Считаю себя преданной в вопросах семьи и Дома. Хороший друг, который не бросит в беде, подставит плечо. Хороший слушатель. Считаю себя слишком доброй, но стараюсь спрятать это куда подальше, поэтому некоторые думают, что я жестокая и не способная на сострадание. Ошибаются. Некоторые чувства, эмоции, просто прячу в себе, считая, что их не стоит видеть другим. Не плакса и не истеричка. Если жизнь ударит, если уткнут лицом в землю, встану, отряхнусь и пойду дальше. Сейчас сломать меня сложно, ведь семьи нет и угрожать нечем. Очень редко ставлю себя на первое место. Порой слова или действия происходят в стиле «сначала сделала, потом подумала» - просто всё происходят на эмоциях, которые стараюсь держать под контролем, особенно сейчас, когда притворяюсь парнем. Не очень верю в любовь, потому что не испытывала её по-настоящему. Любила только свою семью. Люблю копаться в себе, когда есть время. Порой просто впадаю в задумчивость и ничего не вижу перед носом пока не споткнусь или не позовут. Сложно поддерживать светскую беседу, особенно если разговор касается политики. Никогда не подниму руку на ребёнка, на беззащитного, на слабого или на старого человека. Не слишком религиозная. Верю лишь в свои силы, ибо «кто если не я».
Внешность: Marie Avgeropoulos

ИНФОРМАЦИЯ ОБ ИГРОКЕ
Связь с вами:

Планы на игру: отомстить Ластеру за смерть матери и брата. Стать рыцарем.
Как вы нас нашли: подруга кинула ссылку

Отредактировано Alyx Vance (06.04.2018 18:44:57)