DARIA HARTE
Дариа Харт
22/04/822 | 22 года
The Lumineers - Flowers in your hair
ОБЩИЕ СВЕДЕНИЯТитул: леди Вустерлинга, баронесса Вдовьего Леса
Место рождения: Вустерлинг, поместье Хартов во Вдовьем лесу «Теплый очаг»
Род деятельности: Фрейлина на службе королевской семьи
Магия: нет
Лояльность: королева Арианна
ИСТОРИЯ ПЕРСОНАЖАРодственники:
Отец – Якен Харт, барон Вдовьего леса, после гражданской войны – граф Вустерлинга, мертв;
Мать – Лиарра Сванн, леди Вдовьего леса, мертва;
Брат – Брандон Харт, 31 год, граф Вустерлинга;
Брат – Эдмур Харт, 26 лет, рыцарь
Невестка – Алисса Харт, 24 года, графиня Вустерлинга, жена графа Брандона;
Племянник – Якен Харт, 6 лет, виконт Вустерлинга;
Особенности персонажа: воспитана в традициях истинной северянки: скромность и сдержанность во всем, кроткий нрав вкупе с несгибаемой преданностью семье и идеалом, перенятым ей в большей степени от брата, нежели отца, и уж тем более от матери. Благовоспитанная юная леди, она тем не менее, из тех, чье молчание несет в себе больше, чем слова.
Характер: В ней есть то, что мужчины ценят обычно в женщинах: умение молчать и слушать; опущенный в долу взгляд, лишь изредка заметное трепетание ресниц – знак, что она все-таки иногда смотрит вам в лицо… кого не очарует подобная кроткость? И все же, любой, кто видит ее – разворот плеч, гордую посадку головы, прямую спину, - поймет, что в ней есть нечто большее, чем просто чья-то будущая хорошая жена. В Дарии есть верность, смелость и сила, в ней есть удивительная мудрость – так, по крайней мере, судят те, кто заслужил право называться ее друзьями. В первые дни ее на службе у королевы, она часто слышала – «ведьма, дикарка», но какое это имеет значение, когда именно ты расчесываешь волосы Ее Величеству, поешь для нее колыбельные и придумываешь сказки? Они ровесницы, обе еще совсем девочками были, когда судьба их свела, и все же, Арианна казалась ей такой хрупкой и слабой, что с той же горячностью, с которой Эдмур защищал королевскую семью, Дариа опекала свою королеву. Они обе в какой-то степени были лишены матерей, и, быть может, поэтому Дара стремилась восполнить в королевском замке то тепло, которого ей так не хватало в детстве. Стеснительная и подчас нерешительная, она, тем не менее, находит в себе силы делать то, что должна, а диковатость в общении с новыми людьми – на первом застолье, куда она попала в роли фрейлины, было едва ли не больше гостей, чем ей приходилось встречать за всю жизнь в «Теплом очаге» - постепенно сошла на нет. Она больше не та замкнутая и испуганная девочка, что приехала шесть лет назад из далекого леса; теперь она молодая женщина, сильная и сдержанная в своей силе. С мужчинами у нее разговор короткий: имя Эдмура Харта говорит больше, чем ее отказ, каким бы твердым он не был. Сердце Дары жаждет любви (пусть она и твердит об обратном в ответ на подколки брата или шутливые намеки Её Величества), и эта любовь, ее сладостное обещание, видится ей в каком-нибудь прекрасном и смелом рыцаре, живущем в замке на берегу теплого моря, быть может в Эксминстере или Кадамире. Искренняя и добросердечная в общении с близкими, с незнакомцами она прямодушна и выдержана; впрочем, ей просто не приходилось встречать человека, вызвавшего бы ненависть самим фактом своего существования. Среди фрейлин королевы почитается за «не слишком миленькую», большая досада в мире, где красота девушки главное из ее достоинств, и все же, ее признают очаровательной своим тихим достоинством и прелестно воспитанной юной леди. Если бы ее положение соответствовало личным качествам, она могла бы рассчитывать на самую завидную партию.
Биография: Быть может, все дело в том воспоминании, одно из самых первых; она сплела венки для всех, кого любила – мать тогда родила очередного ребенка, и этот крошечный серовато-синий кукленыш еще пытался дышать в колыбельке, и Дариа обожала давать ему свой мизинчик, чтобы чувствовать, как крепко он его сжимает в своей маленькой ладошке. Мама с кроткой улыбкой (странно, но улыбка – это все, что сейчас Дариа о ней помнит) приняла его, отец даже не заметил, маленький братец закряхтел едва слышно, Эдмур с тяжелым вздохом позволил водрузить его себе на голову, ну а Брандон… старший из братьев его попросту порвал, чем вызвал у Дары целый поток слез. Она не уверенна, что подобное вообще имело место быть; сколько ей было, когда отец лишил ее права общаться с братьями, низведя на место пустоты, как и ее мать? Года три, не больше? Возможно, история с венком – лишь пустоголовая фантазия, и все же, с возрастом, думая о братьях, она всегда в первую очередь видела перед собой Эдмура, а не Брана. В их доме больше всего почитались Законы Зимы, и мать прилагала все силы, чтобы ее дочь росла кроткой, набожной и благочестивой, как того требовали традиции, отец же попросту не замечал – хотя, изредка звал ее к себе, и задавал вопросы, чтобы убедиться, что его дочь растет именно такой, какой он хотел бы ее видеть. Вышивание, ведение хозяйства, управление прислугой, этикет – какие еще знания нужны хорошей молодой леди? И все же, жизнь на Севере наложила свой отпечаток: Дариа держится в седле не хуже братьев, а нянюшка, рассказывавшая столь часто ей жуткие сказки на ночь, научила ее петь старинные песни. Голос у Дарии нежный, мягкий, и усаживаясь на скамеечку в ногах матери, девушка не редко скрашивала их досуг, напевая для них всё, что приходило в голову. Вот девушки, и в волосах ее цветы, и он навсегда запомнит сладчайшую из ее улыбок…
Ей едва исполнилось шестнадцать, когда отец принял решение отправить ее и Эдмура в столицу; это было как пробуждение после долго сна, по крайней мере, иногда Дариа в первый раз почувствовала себя не только живой, но и значащей хоть что-то. Это все брат; брат всегда мог заставить ее найти улыбку (и почему только другие девушки считают его таким мрачным? Неужели, он действительно никогда не слышали, как он смеется?), он всегда мог заставить ее задуматься о прекрасном или плохом. То, что не дал ей отец, – гордость, верность, очарование – подарил брат, ведь в нем было так много всего хорошего! Она преданна ему так же сильно, как своей королеве, и нередко в его любви находит утешение своим печалям. Королева же… Дариа оказалась удостоена величайшим из возможных благ: найти в Ее Величестве не только добрую хозяйку, но и добрейшую, любящую, ближайшую из подруг. Да благословит Господь дни и ночи её! Леди Харт находит настоящее удовольствие в своем бытии фрейлиной королевы и готова на всё ради госпожи – не столько из чувства долга, сколько из нежнейшей любви к ней и чувства локтя с той, чья судьба сделала ее столь жесткой по мнению тех, кто плохо знает Ари. Если бы еще Арианна не решила, что должна уйти! Впрочем, благодаря брату, Дриа осознала, что ее долг – следовать тому пути, что был ей выбран шесть лет назад; она помогала своей возлюбленной правительнице собираться в путь, пела для нее песни и целовала в веки, благословляя на прощание. Кто знает, что даст им будущее, и свезет ли им еще увидеться? Сейчас Дариа направляется в Вустерлинг, куда вызвал ее старший брат; они с Брандоном никогда не были близки, и Дариа не понимает, почему он так настойчив в своих приглашениях, и все же, не видит для себя другого пути. Впрочем, она надеется скоро вернуться в столицу; Север уже много лет как перестал быть ее домом.
Внешность: одна из нянюшек, та, что выкормила всех детей семейства Харт, шутила, что Дариа такая хорошенькая лишь потому, что Эдмур своим лицом может пугать невинных детишек(шутка, разумеется, предназначалась не для всех ушей). Впрочем, красивой ее могут назвать лишь неизбалованные северяне, в столице же она считалась простушкой, а из-за скромности в манерах и облике – серой мышкой. Впрочем, у них с братом есть то, что позволяет без сомнения признать родную кровь: глаза цвета талой воды и подснежников. Одевается подчеркнуто просто, держит себя тихо, густые темные волосы закалывает высоко, открывая белоснежную (было бы ложью сказать, что Дариа вовсе лишена кокетства, у нее уходит немало усилий и еще больше сметаны, чтобы поддерживать кожу в таком состоянии) кожу шеи. Простота нарядов нередко служила тому, что ее принимали за служанку, а не фрейлину, но Дариа всегда относилась к этому без малейшего огорчения. Широкое лицо с крупными чертами, непослушные волосы, худенькое тельце и небольшой рост – что ж, не всем дано быть статными красавицами, а ее счастье в чем-то ином.
ИНФОРМАЦИЯ ОБ ИГРОКЕ
Связь с вами: director_of_the_big_film
Планы на игру: выйти замуж и задать жара этим животным (скайгордцам, не драконам, драконы могут спать спокойно)
Как вы нас нашли: жених пригласил
ПРОБНЫЙ ПОСТ Днём в саду ей посчастливилось услышать плывучую, ладную, ещё более прекрасную на фоне режущего уши константинопольского (турки в её родной стране тоже использовали этот нелепый и некрасивый язык, но там он сглаживался под влиянием мягкого и нежного местного говора) щебета болгарскую речь; между собой говорили две наложницы, молоденькая, лишь парой лет старше самой Аннушки, и постарше, опытная рабыня из тех, что готовят девушек, когда пришёл их черёд, старая ведьма. Первая говорила ладно и свободно, в звуках её нежного голоса было слишком много софийского, чтобы не признать в ней знатную - когда-то - даму, вторая - с акцентом, проведя, должно быть, в стенах Топкатов целую жизнь, и все же, это был её родной язык, и от него сердце жалобно заныло. Аннушка замерла, с трепетом вслушиваясь в своё родное. Надо собраться с духом, и заговорить с ними, почувствовать в своих лёгких не только воздух дворца (противный, спертый даже в саду, полный благовоний - совсем не похожий на морской бриз, что можно было почувствовать на лице, когда сидишь с вышивкой на крыльце), но и нечто живое, звук, от которого она столь отвыкла. Уже весна скоро, а она всё молчит; нельзя же не воспользоваться случаем и не порадовать уста до боли прекрасной родной речью!
Но не прошло и минуты, прежде, чем все стало ещё хуже, чем было. Молодая клялась старой, что не пройдёт и года, как она станет любимой наложницей султана; старая соглашалась, то девушка наредкость хороша собой (выглянувшая из своего укрытия Аннушка была склонна согласиться с ней, ей е удалось найти ни единого изъяна в точенном личике), но мало ли их таких, прекрасных, что ни разу даже не попались властителю на глаза? Умнее надо быть, не лелеять пустых надежд...
Каждая из них, каждая желавшая разделить - или ещё хуже, вовсе разделившая - ложе с султаном или шехзаде превращалась в это стоглавое, стоглавое янычарское чудовище, не имевшее собой ничего человеческого. Мерзавки! Как они могут вообще беседовать о таких вещах - будто бы и в самом деле хотели, чтобы какой турок коснулся их, овладел ими? Неужели, мысль о подобном не вызывает у них желания выпотрошить этого самого турка любым подручным предметом? Гнев закипал внутри Аннушки, названной теперь уродливо и нелепо, и она быстро удалилась, надеясь, что больше не столкнётся ни с одной из этих гадюк. Во дворце много тысяч женщин, девушек, старух, и многие из них наверняка болгарыни, и надо же было ей столкнуться с худшими из худших, с посмевшими осквернить свою речь подобным! На глаза навернулись слезы. Быть может ей и повезло больше, чем иным, превратиться в тишайшую из теней дворца, но одно дело, когда происходящее - неизбежность, противная всему твоему нутру, а другое - стремиться к туркам всем своим существом! Рыжая яростно сплевывает в кусты, убедившись сначала, что никто этот жест не заметит, словно пытаясь отчистить губы от все ещё зудящего желания поговорить хоть с кем-то. Ей ещё не удалось найти ни одну соотечественницу, беседа с которой показалась бы достаточно безопасной, беседовать же с иноземками пришлось бы на турецком, осквернять которым рот ей хотелось в последнюю очередь. Как и все дворцовые рабыни, она была вынуждена посещать уроки, но учителя предпочитали вовсе не замечать её, считая слишком тупой и неспособной, так что ощущать на губах грязь турецких слов приходилось нечасто.
Хорошо бы быть ещё такой же незаметной не только для наложниц, но и ага; тоскливая мысль, но какая справедливая парой часов позже! Быть может этот и вовсе считает её немой, как и многие вокруг, вот и не боится, думает, что если она и захочет пожаловаться, то просто не сможет. Может и не зря: все, что слышно сейчас, соперник на два лада, яростный да возбужденный. Грязная мерзкая свинья он, как и любой турок!