- Земля!
Крик из «вороньего гнезда» заставил всех свободных от работ и вахты пиратов поспешить на нос «Левиафана», чтобы своими глазами убедиться в близости долгожданного острова и еще более долгожданных сокровищ. Первая часть плана похода к неизвестному архипелагу вот-вот должна была завершиться успехом. Все это время корабельный лекарь старался не думать о том, что будет дальше. Нет, способностей к сглазу он за собой не наблюдал, но и загадывать наперед не любил и порядком отвык.
- Четыреста девяносто один, четыреста девяносто два, - Мордред терпеливо считал всплывающие на поверхность снадобья пузырьки, хотя ему не меньше прочих хотелось выскочить на палубу и до рези в глазах всматриваться в сверкающую под солнцем поверхность моря, стараясь разглядеть сушу, -  четыреста девяносто девять, пятьсот, - он подхватил закопченный горшок тряпкой и быстро снял с огня. Когда отвар калганного корня немного остынет, его нужно будет процедить и раздать всем нуждающимся.
Признаться, лекарь и сам потихоньку пил отвар. Месяц эдриниос выдался  жарким и даже в относительной прохладе трюма солонина начала портиться, а пресная вода  быстрее обычного становилось затхлой. Джок обрезал совсем уж завонявшие куски и хорошенько проваривал остальное, да и пираты были привычны к подобной еде. Тем не менее животами периодически маялась большая часть команды, включая и лекаря. Собственные страдания Линч  успешно скрывал, не желая выслушивать насмешки. Над лекарем если и подшучивали, то  беззлобно. Но гордость Мордреда  предпочитала, чтобы шуток не было вовсе. Его работа на корабле была вовсе не такой легкой и чистой, как представлялось со стороны.   К тому же  он почему-то оказался полным бездарем в обращении с саблей. Во время плаваний и долгих стоянок его брались подучить и не однажды -   для пользы дела и  общего развлечения. Развлечение всякий раз получалось на славу, а вот пользы – ни на грош. 
А это плавание с самого начала получилось опасным и хлопотным. Началось все с пассажирки, которую капитан и квартирмейстер взяли на борт. Дама точно была из благородных и знатных. Достаточно было увидеть, как она себя держит. Происхождение и привычки не спрячешь под плащом. Расплатилась она, должно быть щедро, потому что ей выделили отдельную каморку, вернее, закуток на юте, где она и проводила почти все время. А на палубе появлялась не иначе, как в сопровождении Маклауда. Это Линч знал точно, потому что когда попробовал предложить леди свое общество в этих коротких прогулках, был послан боцманом по предельно краткому, хоть и анатомически невозможному маршруту.
Капитан условилась доставить пассажирку в Лейфорд, но до Лейфорда они не добрались.  Вернее, добрались, но уже без леди на борту. Близ берегов Кадамира «Левиафан» нагнали и окружили полдюжины      дортонских боевых кораблей. По правде, у Мордреда душа в пятки ушла, он уже почти приготовился снова повстречаться с пеньковой веревкой. Конечно, он знал, на что подписывается, поднявшись на борт пиратского корабля, но пожить еще хотелось. Пираты поспешно вооружались, на оружейных палубах готовили пушки, абордажная команда поднялась на квотердек, пока «Левиафан» разворачивался боком и уже готов был дать первый залп в безнадежном бою. 
И в этот момент флагманский корабль дортонцев поднял белый флаг – предложение переговоров. Условия были простые и ясные. Капитан «Левиафана» передает им свою пассажирку, а дортонцы уплывают и забывают, что  встретили пиратов в этих водах. В какой-нибудь балладе непременно отыскался бы благородный пират, грудью вставший на защиту прекрасной леди, попавшей в беду, но капитан Лавэй жила не в балладах. Так что пассажирку усадили в подошедшую с флагмана шлюпку, а пираты вздохнули с облегчением. Какое-то время у Линча вертелся на языке вопрос, вернули ли даме хоть часть платы за проезд, но это был не тот вопрос, который следует задавать вслух капитану или боцману.
- Наконец-то! – отвар был процежен через рединку,  и на этом возня  была закончена. Линч, морщась, отхлебнул пару солидных глотков горького маслянистого  варева и поспешил присоединиться к остальным и полюбоваться на появившуюся на горизонте коричнево-зеленую полоску острова. Это зрелище видел он не в первый раз, но впервые это было что-то по-настоящему неизведанное и интересное.

Кадамир, город Тарудант.

   Будучи беглым военным фрегатом Химера предусмотрительно держалась подальше от крупных кадамирских портов и службы береговой охраны. Сунуться нынче в один из них, и тем опасно искушать судьбу, приближая собственную голову к рукам палача, её капитана вынудило заманчивое письмо от старого, проверенного знакомого. В потёртом, долго добиравшимся до адресата конверте заключалось как раз то, что не могло не заинтересовать Дъярви Скаригарая –  обещание золота, и приглашение в авантюру.
Оставив Химеру под начальством старпома укрытой в одной из диких бухт, подальше от чужих досужных глаз, Дъярви, в небольшом рыболовном шлюпе, в компании одного из местных контрабандистов, поздним вечером добрался к Таруданту. Шустрая лодка высадила пирата на отмель поблизости к берегу, и сразу отчалила.
   Натянув пониже грубый капюшон заношенного плаща, и сделавшись похожим на одного из многочисленных бродяг, которыми кварталы бедняков были заполнены словно дешёвый матрас вшами, кадамирец, быстро передвигаясь по загаженным улочкам разыскал знакомый глинобитный домишко.

   - Надеюсь я не зря полез в это логово жалящих скорпионов, Агарес, и затея, о которой ты писал того стоит, - было первой фразой Дъяра, когда после условного стука он оказался внутри и присел за стол напротив приятеля детства – сына известного Эламского ростовщика Харама Деште, скупердяйством батюшки вынужденного ввязываться в контрабандные махинации, где ему и приходилось иметь совместные дела с пиратским капитаном.

   - Творец с тобой, друг, - суетливо разливая вино ответил хозяин дома, - Я всё понимаю, неужели бы заставил тебя рисковать головой ради какой-нибудь ослиной шкуры? Ты только послушай, мне удалось заполучить обрывок карты, который может привести к настоящему сказочному сокровищу!
Следующие пол часа Дъяр молча цедил вино слушая и удивляясь про себя как стремительно сдал его старый знакомец за каких-то несколько месяцев. Вещи болтались на молодом Деште как тряпки на пугале, смуглая кожа отдавала лимонной желтизной, руки подрагивали, а в густых тёмных волосах, добавляя лба, явно наметились залысины. Не замечая внимательного взгляда моряка Агарес взахлёб рассказывал о старой карте, которая отважившихся смельчаков может привести морским путём к богатствам, которых с лихвой хватит всем вернувшимся до конца жизни, ещё и детям останется.

   - Карту то покажи, - попросил Скаригарай, когда приятель несколько выдохся и принялся жадно заливать вино в пересохшее от воодушевления горло.

Он взял бережно поданный Деште неопрятный кусок, и усевшись ближе к масляной лампе принялся тщательно его рассматривать.

   - Я тебе клянусь, Дъяр, он настоящий! Ты же знаешь мой батюшка, что б порог Творца был ему пухом, хоть и желчный он был человек, ну да речь сейчас не об этом, - Агарес, нервически поблёскивая белками воспалённых глаз, продолжил речь, -  Мой батюшка принимал в заклад старинные вещи, и меня с малолетства заставлял носом водить по каталогами да архивными книгами. Я столько диковинок из разных земель видел, тебе и во сне не снилось! И я точно могу отличить рукописную поддельную фитюльку от старой мастерской работы! Поверь мне, это настоящая карта, ей множество лет – материал, чернила, сама манера изображения – всё прямо таки кричит мне об этом! Твоя Химера – отличное судно, команда послушается, куда бы ты их не повёл, мы с тобой добудем это сокровище, и ты сможешь купить себе весь кадамирский флот и любую аншанскую девку, или десять, что бы они тебе языками сапоги мыли!

   -  Старый Харам давно  отошёл в чертоги Отца? – рассеянно спросил Скаригарай, всё ещё не поднимая глаз от  переплетающихся на карте паутины бледных линий.

   - Неделю  назад, - почему то глухо ответил молодой Деште и осушил кубок одним глотком.

   - Так ты ведь теперь богач, Агарес, так? Зачем тебе рисковать животом, нестись на рога к Лукавому? Да и знаешь, карта может быть и настоящая, но куда мы по ней доберёмся, если ты сам мне с пеной у рта доказываешь, что она древняя до невозможности, а единицы линейного масштаба расстояний и разностей широт могли с тех стародавних пор измениться до неузнаваемости?

   - Не настолько она старая, умник, - сердито отозвался мужчина, - Ей около сотни лет.. И не криви наглую рожу! Расскажу  почему мне рвусь изо всех сил, раз иначе с тобой не сговоришся, а другого сумасшедшего капитана, что бы плыть неведомо куда я всё равно не сыщу, - Агарес достал из под стола новый кувшин с вином и разлил, - Этот кусок карты, - неохотно начал он, - Вместе с сокровищами к которым она ведёт, принадлежат моей невесте. Да, после смерти моего старика я богат, но она уверяет что в землях, куда ведёт карта, насильно изгнали её семью, лишив титулов, наследства и подчинённых территорий, и что не будет ей покоя пока не получит она свою законную долю, а значит не будет и мне. Потому что теперь она, - единственный алмаз моего сердца..

Скаригарай, после такого проникновенного тона так и ждал что молодой Деште сейчас бухнется на колени и начнёт биться лбом о землю  вознося молитвы невесте вместо Творца.

   - Слушай друг, - раздумчиво сказал мореход, - А я ведь и сам слыхал подобную сладкую басню про сокровища от одной шлюшки в Джалеби, и не так давно. Как она выглядет? Эта твоя…

   - Коатлике, - важно уточнил Агарес, - У неё древнее семейное имя.

   - Да к херам кракена мне имя, я спрашивал его буд-то, - нетерпеливо буркнул Дьяр, - Из себя, внешне, какая она? Не меднокожая сухая девка, жаркая, лицо с дичинкой, на пол задницы паук, и косы под седую кошку крашены? Хороший из меня угадчик, а?

   - Посмотришь когда отправимся в море, - неприязненно подобравшись процедил кадамирец.

   - Чего чего?, - вытаращившись недобро переспросил Скаригарай, отставляя недопитый кубок, - Ты хочешь сказать что эта, окрутившая тебя ушлая девка, которая любому  сосала за пару фелов по первому свисту, поволокётся с нами на край света на моей Химере?

   -  Это непременное условие, - нагнув голову упрямо как баран заявил Агарес, - Карта принадлежит Коатлике, и без неё к сокровищам нам всё равно не пробраться!

   - Ну я знал, что от блядин много какой залуподряни можно подцепить, но что б ещё и размягчение мозга до говна, - первый раз вижу, - обозлился Дъяр, - Ищи ка ты друг, для своего ахуительного путешествия другого напарника по идиотизму.

   - Не торопись, капитан, а то успеешь, да не туда куда думал.

   Стоявший уже в дверях Скаригарай обернулся, но не столько из за слов, сколько из за тона приятеля детства. Губы Деште кривились, с них срывались истерично глуповатые смешки. Руки дрожали и постоянно тёрли друг друга, словно их хозяин пытался смыть с  них без воды что то очень липкое и противное.

   - Ты что, гнилостная душонка, накаркал  про меня бравой страже?

Агарес, продолжая хихикать закивал головой, но увидев что Дьяр потянулся к ножу поспешил упредить:

   - Ещё не совсем, но они поблизости. Так что садись, капитан, может всё таки договоримся.

Скаригарай артачиться не стал- неспешно уселся обратно за стол.

   - Может и договоримся, вино то ещё есть? Доставай… друг.

   Шесть кувшинов спустя раздор между бывшими приятелями казался забытым, на столе валялись кости, россыпи монет и не подписанный договор, было не до него – шла игра на доли будущего богатства. Радостная лихорадка Агареса уступила место хмельной слабости, он едва ворочил непослушным языком и всё пытался в чём-то оправдаться Дъяру. Когда темнота южной ночи окончательно сгустилась, а масло в лампе выгорело почти до донышка, сын растовщика проиграл мореходу в кости и своё будущее богатство и кусок загадочной карты и свою меднотелую невесту.

   - Пришибить бы тебя, шакалий сын, - мстительно пробормотал сомлевшему Деште Скаригарай, пряча свёрнутую карту за пазуху, - Да чую ты и так на этом свете сильно не задержишься, и девка твоя самолично кишки тебе на шею намотает. Прощай, хворый, гадкого утра.

   Отыскав лестницу на второй этаж,переместившись с неё  на крышу, Дъярви, совсем немного покачиваясь, перебираясь с дома на дом, благополучно выбрался из лабиринта сонных крыш, и дождавшись в условном месте проводника, уплыл к стоянке Химеры. Спустя неделю чёрно красный фрегат, загрузившись больше чем обычным грузом провизии, отправился в открытые море в одному Лукавому и своему капитану известном направлении.

Ядовитое море, несколько недель спустя, окрестности неизвестного архипелага.

   Насмотревшись на буйство зелени под сверкающим солнцем и промерив глубины вдоль береговой линии нанесённой на обрывок карты экипаж Химеры отправился дальше, огибая незнакомую землю и углубляясь в отсутствующую на карте область.
Вид покоящегося в дрейфе тёмного галеона, внезапно развернувшийся перед идущего левым галсом фрегатом моментально нарушил идиллически безмятежное настроение, мягким коконом  окутавшее кадамирцев под очарованием окружающих красок.

   - Ого, да у нас тут братья по человеческому разуму обретаются, - присвистнул Скаригарай, разглядывая в подзорную трубу Левиафан.

   - Какие же это братья? Клянусь сердцем шторма, самые настоящие морские проходимцы, - хмуро отозвался Самшир, заслоняясь ладонью от слепящего солнца и вглядываясь, - Конкуренты на наше золото.

  - Лукавый с тобой, чудак человек, да нет там никакого золота, заколебал ты меня с ним уже  хуже тухлой селёдки, - проговорил Дьяр в сотый раз. Препирательства на тему существует ли драгоценный клад посреди моря длились между капитаном и старпомом на протяжении всего нелёгкого пути с переменным успехом в зубоскальстве. Главный помощник Скаригарая сразу истово уверовал в несметные чужеземные богатства и ни в коем случае не желал отказаться от своей мечты.

   - Зато есть места для удобных стоянок, и вот здесь нам конкуренты не нужны. И такой здоровый корабль сейчас нам тоже никуда не впился, на дно ему прямая дорога, - отвернувшись от галеона Дьяр начал раздавать команды, готовясь провести атаку. Не сбавляющая хода, быстро режущая острым носом Химера ощетинилась начищенными жерлами пушек. Канониры подкатывали книппеля, готовили порох, пыжи и вёдра с водой, марсовые разбежались по своим местам и застыли в ожидании.

   - Капитан, видел?, - старпом указал рукой на качающееся в волнах пятно, -  Там шлюп этих пришлых, да плывёт как то боком, словно квелая, видать сносит течением, и прямо под нас и и втащит, как подмасленных.
- Ага, видел, - осклабясь ответил Дьяр, снова приставляя к глазу трубу и рассматривая борящихся с волнами людей на вёслах, - Одни щепки от них после нашего киля останутся, да ворох кровавых тряпок, а кто целым вынырнет- отправиться в гости к акульему богу, вон плавники его отродьев маячат.
Вглядываясь в стремительно приближающееся утлое  судёнышко капитан вдруг скрипнул зубами, помянул нехорошим словом чью то лукавую мать и бросился к штурвалу, оттолкнув старпома.
   Чёрно красный корпус летящего полным курсом фрегата резко привалился к ветру, и взметнув солёную пенистую волну ушёл в крутой бейдевинд левого галса, пытаясь миновать захваченный течением шлюп.

Отредактировано Dyarvi Skarigarey (05.12.2017 09:22:49)

[indent]Корабль, мгновенно похитивший все внимание Анны, казался смутно знакомым. Впрочем, так можно было сказать про любой корабль, который Лавэй видела хотя бы один раз в порту Фого, но не про "Химеру", чье имя врезалось в память. Красно-черный фрегат, возникший, будто бы, из ниоткуда, знали многие, даже не видя его ни разу "живьем". Про Химеру много болтали. Невероятно маневренная и быстроходная, словно сам Лукавый дует ей в паруса. Команда - сплошь кадамирцы, чье второе имя - жестокие безумцы. Молва любила "Химеру", вероятно, слишком сильно, потому что рисовала и корабль, и саму команду кем-то, с кем и впрямь лучше не встречаться. Но если черно-красный фрегат, покусившийся на их остров, и был той самой Химерой - эту встречу капитан Лавэй ждала долго. Жаль только, что состоится она при нынешних обстоятельствах...

[indent]- Навались, парни! Меньше сотни ярдов до берега! - гаркнула Анна, с удивлением отмечая, что корабль их обходит стороной. Она суетливо достала из-за пояса небольшое зеркальце, чтобы дать команду тем, кто был на Левиафане. Три сигнала через короткий промежуток - двигаться к бухте и не стрелять.

[indent]- Капитан, течением сносит прямо под фрегат! - Боб, казалось, уже начинал отчаиваться, и был готов бросить весла, да сигануть в воду, чтобы вплавь добраться до изумрудного берега, - Слишком мало весел! Не вывернем!

[indent]- Вывернем. Навались ещё! Ещё! - перекрикивая плеск воды и страх, снова рявкнула Лавэй, срывая голос. Проклятое течение, казалось, здесь только усиливалось, делая какой-то зигзаг. Шести пар весел и впрямь было мало, необходимо было что-то сделать. Лавэй выглянула за борт, чтобы посмотреть, как лежит на дне песок. Необходимо было понять, с какой стороны бить волной по борту, чтобы выпутаться из проклятого течения, словно из силков Лукавого.

[indent]- Весла под планширь! Держаться крепко!!!

[indent]Наверное, это большой подарок судьбы, матери и Лукавого, что Анне досталось умение "разговаривать с водой", как называла это мать. От умение шептаться с пламенем или землей, в этой ситуации,
было бы куда как меньше толка. Лавэй, рискуя вывалиться из шлюпки, наклонилась за борт,
и погрузила обе ладони в толщу воды, пытаясь мысленно "ухватить" энергию стихии, и заставить подчиниться.
[indent]Волна, ударившая шлюпку по левому борту, оказалась чересчур сильной (Лавэй явно перестаралась), и не только вытащила посудину из течения, но и вынесла, перевернув, почти на самый берег. Отплевываясь от соленой воды и переводя дыхание,  Анна вброд выбралась на берег. Кажется, руки-ноги были целы, клинки все еще в ножнах на поясе, кусок карты - под доспехом. Только зеркальце, с помощью которого она могла посылать сигналы на корабль, было утеряно.

[indent]- Вот те на те, я чуть в штаны не наделал, - сквозь нервозный смех признался Хью, выползая на берег вслед за капитаном, и отжимая от воды свою длинную рыжую шевелюру, - Наши все живы? - отдышавшись, спросил Хью, и принялся озираться по сторонам.

- Грёбаный О’Рэйли. – Сказал Джек, и это были его первые слова, после того как он откашлялся от вонючей морской воды и сделал большой глоток воздуха. Сложно было сказать, в чём конкретно он обвиняет по большей части непричастного к произошедшему человека, но Джеку нужно было куда-то направить свой гнев, и он вцепился за первую возможность, которая пришла ему на ум.

Когда их лодку потащила непонятно откуда взявшаяся волна, Джек не сразу сориентировался, и продолжал ещё какое-то время панически грести веслом по воздуху, с некоторой задержкой соображая, всегда ли вода находилась сверху и насколько обычно для лодочных прогулок вылетать из лодки вверх тормашками.

Закончить мысль ему помешал чувствительный удар о мягкий песок дна, а потом что-то ещё приложило его сверху, Джек принялся барахтаться, вынырнул на поверхность, кто-то заехал ему по лицу сапогом, он рванулся куда глаза глядят и выбросился на берег, жадно хватая ртом воздух, как доисторическое чудовище, решившее впервые попробовать что-то новенькое и взглянуть на сушу.

Только тогда он смог придти в себя, с некоторым усилием сконцентрировавшись на происходящем, и понял, что до сих пор сжимает в руках весло, надёжно укрыв его телом, как будто именно оно нуждалось в спасении больше всех. Хотя в их сработавшейся паре Джека и весла только один из партнёров был деревянным и непотопляемым, и это был не Джек.
Именно тогда, переполняясь чувствами, Джек выпустил их на волю единственным способом, который смог придумать, как следует выругавшись.

- Грёбаный О’Рэйли. – Проклял он его и только потом оглянулся. Вдруг предмет его ненависти утонул, что будет большим подарком для всей сферы мореплавания в целом. Но нет, сукин сын был в полном порядке, сидел себе на берегу и пытался вытряхнуть воду из уха. И Джеку начинало казаться, что это именно от него он получил по лицу не так давно.

Переведя дух, Джек поднялся и принялся приводить себя в порядок, что в основном заключалось в мрачном потряхивании конечностями в попытках вытрясти воду. Толку от этого, конечно, было немного. Промок он до нитки, так что оставалось только сушиться на солнце, которое, к счастью, не жалело усилий и грело что надо.

Усевшись подальше от кромки берега, Джек прищурился и стал разглядывать корабль, который чуть не стал их погибелью. Не было никаких сомнений, что его хищный силуэт несёт дурные вести для их экспедиции. Особенно тревожно стало на душе, когда от корабля отделилась небольшая шлюпка и направилась в сторону острова.

- Кадамирцы. – Сказал, ни к кому особо не обращаясь, Джек. Сняв один сапог, он вытряхнул из него воду и маленького краба, который тут же с крайне осуждающим видом заковылял прочь. – Конечно это проклятые кадамирцы. Как бы в драке сохнуть не пришлось.

Уже позже, когда они перебрались в тень, а кадамирцы пристали к берегу и неторопливо шли к ним, Джек с напускным невозмутимым видом сидел на поваленном дереве и смотрел за приближающейся компанией вдумчивым взглядом профессионала, который всегда готов к тому, что встреча закончится поножовщиной. Их было семеро, но Джек всё же казалось, что силы в случае чего будут неравны.

- Одно слово, капитан. – Негромко сказал он, когда кадамирцы были уже совсем рядом. Достав маленький метательный нож, который, к счастью, не унесло при их кораблекрушении, Джек принялся флегматично метать его в песок у себя под ногами. Не было нужды уточнять, что последует за этим одним словом и что это вообще за слово должно быть, это было понятно и без того.

[indent]- Что-то многовато здесь становится народу для никому не известного островка, которого и на простых картах-то нет. Да еще в тот момент, когда мы здесь оказались? - Доктор Линч примерно повторил то, о чем думала Лавэй, не выпуская из внимания Химеру, да спущенную оттуда шлюпку.
[indent]- У меня есть только два ответа, Линч. Либо у этих стервятников есть вторая часть карты, либо они все это и устроили, чтобы перерезать нам глотки. Только вот какой им с этого прок?
[indent]- Знамо дело! Прирезать команду и перетаскать с Левиафана пушки! - сердито сплюнул на песок О'Рэйли, - Все знают, что наши пушки  - одни из лучших.
[indent]- Пальцем в небо, О'Рэйли. Почем им знать, что сюда придем мы, а не какое-нибудь корыто? Дело не в пушках, только если они самолично не надели амулет-ключ на шею Лупоглазому, потом отправили его поджигать чертов бордель, и не подсунули аптекарю шкатулку с нашей картой. Скорее всего, их точно так же принесло сюда за золотом...

[indent]Тем временем, трое кадамирцев неторопливо, даже вальяжно приближались, словно они тут хозяева.
[indent]- Одно слово, капитан, - негромко проговорил Джек, и его метательный нож глухо воткнулся в песок под ногами.
[indent]Ответом для Джека стал короткий кивок и цепкий, сосредоточенный взгляд. Жаль, что люди еще не нашли способа разговаривать взглядами так, чтобы было понятно безо всяких сомнений и разночтений каждое движение брови, века, каждой морщинки. Тогда бы Джек услышал, что, в случае драки, брать надо именно Скаригарая. Брать, но не убивать. Нож к горлу подставить, возможно, даже кровь пустить. Но без капитана команда - что рыба без головы. Помашет-помашет хвостом, да и сдохнет.
Вот он, капитан "Химеры", Дьярви Скаригарай. Угольно-черные волосы кое-где посеребрила легкая седина, лицо подобветрилось, черты заострились. Взгляд, будто бы, стал тяжелее и злее. Впрочем, это тогда он смотрел на нее, как кот на сметану, когда они не были должны друг другу ничего, кроме хорошего траха и золотого дракара. Или почти ничего...
[indent]Анна поймала себя на паскудной мысли, что ей не хочется доводить это дело до резни, только потому что это - Скаригарай. Стой здесь, перед ней, и ухмыляйся эдак нагло кто-нибудь другой, она давно бы выпотрошила "конкурентов" на ее золото как рыбок. Впрочем, сперва бы узнала, каким гребаным ветром их сюда притащило, больно уж любопытно. А любопытство - это хуже, чем голод плоти, если его не удовлетворить, оно будет разъедать твои мозги до самой смерти. Узнать, как их сюда занесло, и уж потом бы точно выпотрошить как рыбок, даром что это кадамирцы, которых учат махать ножами прежде, чем те познают радости рукоблудия.
[indent]Что скрывать - она его хорошо помнила. И это ее бесило. Бесило, что вдруг, непонятно по какой причине, ей не хочется решать дело по-старинке. Очевидно, повисла довольно долгая пауза, и, Лукавый знает чем думая (вероятно, задницей, что упорно нарывалась то ли на приключения, то ли на хорошую взбучку), вылез вперед Хью:

[indent]- Наши интересы почти наверняка окажутся в близости, кадамирец, только если тебе не интересно прогуляться на фаллос к кракену. Тогда уж вряд ли.
[indent]- Хью, я разве давала тебе слово? - холодно прервала рыжего Анна.
[indent]- Простите, капитан. Больно уж рожи их самонадеянные бесят. Но я молчу, молчу.
[indent]Анна перевела взгляд с Хью на Скаригарая.
[indent]- Капитан Скаригарай, какая неожиданность, - с нарочитой язвой в голове начала Лавэй, - Мы здесь по делу, детали которого я вам сообщать не намерена до тех пор, пока вы не поведаете, какого рожна здесь нужно вам. Я бы, на вашем месте, с вашим вооружением поостереглась ходить так далеко от Фого.

***
[indent]Весь экипаж Левиафана сейчас, бросив все, повылезал на верхнюю палубу и окружил Мастера Харриса, который, будто сроднившийся с подзорной трубой, молчаливо и напряженно наблюдал за происходящим на берегу.

[indent]- Мастер Харрис, давайте жахнем по ним хорошенько. С пятидесяти ярдов мы их фрегат в щепки разнесем, вот увидите, матушкой клянусь!
[indent]- Нельзя, Клаус. Капитан дала команду не стрелять. И мы не будем нарушать приказ. Во всяком случае, пока.

[indent]Черно-красный парусник и группа людей на пляже не остались незамеченными не только на Левиафане. Прямо за густыми пальмовыми зарослями за чужеземцами наблюдало десять пар густо подведенных углем черных глаз. Лица и тела наблюдавших были вымазаны толстым слоем какой-то зеленой краски, что превращала их силуэты в неотделимые от лиственного месива очертания. Один из наблюдавших, очевидно, главный в этом небольшом отряде (во всяком случае, судя по количеству татуировок и перьев, украшавших его мускулистое тело), молча завис с поднятой вверх рукой... Прямо рядом с ним сгорбившись в три погибели, замер другой туземец, с причудливой трубкой, сделанной из ребристого ствола какой-то диковинной поросли. Бог весть чего ждал этот туземец, но, кажется, в отличие от пиратов, они разговаривать с нежданными гостями были не намерены...

Обмен колкими любезностями перешел в некое подобие переговоров. Если можно так назвать происходящее. Обе стороны настороженно следили друг за другом, капитан кадамирцев произносил неглупые слова, но Мордреду очень не нравилось, как он смотрел на Лавэй и как подбирался все ближе и ближе.  Лекарь встал за спиной О’Рэйли и  скрестил руки на груди, положив ладони на рукоятки метательных ножей. Все равно скрытые ножны скрытыми уже не были – тонкое полотно намокшей сорочки просвечивало и не скрывало ножен на предплечьях.
В том, чтобы объединиться было разумное зерно, но как знать, не пожелают ли кадамирцы после прирезать  партнеров. Идти  плечом к плечу с тем, кто в любой момент воткнет нож в спину,  представлялось неуютным. 
И кто знает, чем бы закончилась недружеская беседа, если бы болтливый кадамирец не  закатил бы глаза,  и не начал вдруг заваливаться на песок… точно так же как свалилась вниз лицом  капитан – и Линч успел заметить крохотный черный шип, воткнувшийся ей в шею. Он уже вытаскивал нож, как  почувствовал укол пониже уха  - оставшийся на ногах долговязый лекарь торчал  среди сидящих пиратов как самоцвет в пупке у кадамирской танцовщицы. Пальцы разжались, по телу разлилось оцепение, мышцы словно налились ледяной водой, руки и ноги стали тяжелыми и непослушными  и Мордред, отключившись,  свалился ничком.

Линчу снилось, что он лежит в провисшем гамаке в трюме «Левиафана». Корабль попал в штиль, припасы и воду приходится экономить и во рту пересохло от жажды. Дико хочется пить, в трюме жарко и душно, да к тому же вокруг марширует отряд злобных карликов и со всей дури лупит его по голове молотками… Сознание вернулось сразу и резко, будто черную шторку в мозгу отдернули. Лекарь открыл глаза и тут же зажмурился снова, тщетно надеясь, что сон продолжается. Иногда бывает так: просыпаешься и понимаешь, что все ужасное и жуткое, что происходило с тобой,  было всего лишь сном. А иногда, вот как сейчас, просыпаешься и понимаешь, что это ни черта не сон.  Тут и память вспомнила о своих обязанностях и услужливо подсунула картинки того, что произошло на берегу.
Мордред снова приоткрыл глаза. Теперь осторожно осматривался сквозь ресницы, стараясь не показать, что очнулся. С добрыми намерениями таким манером в гости не приглашают. Попробовал пошевелиться и выяснил, что связан  так крепко, что уже не чувствовал ни рук, ни ног. Но ножны с него, похоже, сняли.
Находился он  на краю деревни. Во всяком случае,  для себя Линч так назвал скопище крытых широкими листьями хижин. Пленников никто не охранял. А любовь к экспериментам с всевозможными обезболивающими, усыпляющими и галлюциногенными эликсирами и привычка если не все, то многое из них пробовать на себе, оказалась сейчас Линчу на пользу. Или нет, тут как посмотреть. В сознание он пришел первым из всех пиратов. Остальные все еще спали или были без сознания. С одной стороны от Мордреда лежала капитан, с другой – тот самый кадамирец, что состязался с ней в остроумии. Ни одна, ни второй умирающими не выглядели и  дышали спокойно. Хотя, если честно, именно сейчас лекарь предпочел бы лежать между кем-нибудь еще. И все втроем они лежали в низкой клетке из бамбука, выглядевшей довольно хлипкой, хотя какая разница, если обкручен веревками как копченая колбаса. Сквозь прутья виднелся ряд таких же клеток, в которых Мордред разглядел остальных матросов с "Левиафана" в том же положении, уж здоровяка О’Рэйли и рыжие волосы Хью он опознал точно. Наверно, и кадамирцы были там же.
Солнце садилось, а ведь когда они добрались до берега, время шло едва к полудню. Это ж сколько времени они были в отключке? Ну почему, почему самые интересные снадобья Линчу всегда приходилось испытывать на себе в принудительном порядке,  и рецептом с ним делиться никто не собирался?!
Насколько он мог видеть, оружие у них отобрали, а из одежды оставили только штаны и рубашки. И судя по беспорядку в одежде Лавэй – обыскивали пиратов тщательно и с немалым интересом. Кстати, грохот, снившийся ему, продолжался и наяву. Линч завозился, запрокинул голову и обнаружил его источник. Барабаны. Между хижинами виднелось пустое пространство, на котором толпились аборигены. Заходящее солнце слепило глаза и подробности рассмотреть было сложно, Линч видел лишь двигающиеся в ритме причудливой барабанной дроби силуэты. А вот позади пляшущих людей ему удалось рассмотреть то, что ему совсем не понравилось. Три высоких столба, увенчанных черепами. А за ними вздымалась та самая кроваво-красная гора, которую они видели с корабля. Только теперь она была совсем близко, буквально нависала, закрывая половину неба,  и солнце скатывалось за нее. И вблизи гора напоминала, - лекарь поежился, чувствуя, что по спине ползет противный холодок, - уродливый череп с темными провалами на месте глаз, носа и раззявленного в ухмылке рта.
- Капитан! – позвал Мордред. Верней, попытался позвать. Во рту пересохло,  и язык едва ворочался во рту. Жутко хотелось пить. Лекарь представил себе лимон, его кислый вкус и ароматную желтую горькую корочку, сглотнул набежавшую слюну, смачивая горло, и прохрипел уже громче.
- Капитан! Да проснитесь же, пока из нас тут барбекю не приготовили!
Он заерзал и забрыкался, чтобы хоть как-то восстановить кровообращение. Ненароком пнул кадамирца, которого Лавэй называла "капитан Скаригарай".

Отредактировано Mordred Lynch (14.04.2018 11:11:52)