[indent] Особняк Теплый очаг был воздвигнут на поросшей вереском лесной поляне. Все высокие деревья вокруг были вырублены, чтобы дозорный на сторожевой башне мог видеть всякого, кто приблизится к стенам. Поднимаясь по круто идущей в гору дороге, сир Харт слышал, как в особняке протрубили в рог, и тут же на валу, на стенах, над воротами показались люди. Только переступив порог родного дома, Эдмур почувствовал, насколько устал с дороги. Долгий путь истомил его, но он стремился быстрей достигнуть Теплого очага, вперед неудержимо и упрямо, как река стремится к морю. Развевающийся дорожный плащ, как и прежде, пестрел многочисленными символами правящего дома и атрибутами причастности ко дворе; зимний ветер, столь привычный и родной, холодил усталое тело сквозь ткань. Под слоем грязного снега, налипшего на обувь и одежду трудно было отличить рыцаря от конюха, лорда от слуги, но этот высокий крепкий мужчина всё же выделялся среди остальных. На Севере его ни с кем не спутают. Потому, долгий путь домой, несмотря на все неприятности, оставлял после себя только приятную истому.
[indent] Эдмур распорядился напоить своего коня, снял плащ - под ним виднелась кольчуга, и положил руку на яблоко покачивающегося грозного меча. Не смотря на поздний час, и предшествующую долгую дорогу, сир Харт находился в приподнятом настроении, вел себя по-хозяйски и всё спрашивал, где же его сестра? Худощавый привратник особняка поднял руку и изящно дал команду слугам расходиться. До этого они, будто завороженные деревянные куклы, стояли, застывшие в вежливом поклоне. По их взглядам можно было понять, что визит сира Харта вовсе не был внезапным, о том, что делегация из столицы направляется в сторону Гронда, в Теплом очаге узнали еще пару дней назад, стоило им пересечь границу Вустьерлинга. У леди Дарии, женщины молодой и беззащитной, всюду были глаза и уши. А в народе говорили, что за шесть лет в родных краях она сумела отрастить еще и когти. Когда слуги разошлись, привратник, в почтительной, но строгой форме дал понять, что леди Дариа сегодня его не примет. И, как стоит догадаться, тоже не примет. Да и вообще, лучше бы сиру Харту сначала посетить Гронд, проведать могилу брата и выказать соболезнования его безутешной вдове, а потом уже навещать сестру. Эдмур отказался. Он сказал, что перед тем, как вспомнить мертвых, он предпочитает навестить живых.
[indent] Ему предоставили покои на втором этаже. Это была его детская спальня. Эдмур очень удивился тому, как здесь все перестроили. Детское крыло всегда было самой светной частью дома, но сейчас же хозяйка велела задрапировать окна плотной тканью и сократить мебель до минимума, чтобы не собирать ненужную пыль. Детского смеха это место не помнило уже почти тридцать лет. Эдмур не часто писал домой. Во-первых, он катастрофически плохо умел это делать, во-вторых - у меня не было на это времени. Письма от Дарии очень быстро иссякли, а затем заезжие торговцы из Гронда передавали сиру Харту не самые добрые новости касательно его сестры. Несколько раз он выступал с прошение к королю, и каждый раз получал отказ, так как Творец учит нас не вмешиваться в дела семейные. Сердце Эдмура сковало ледяным холодом. Пусть все идет своим чередом. Всё равно, от прежнего рода Хартов не осталось ничего еще с того самого момента, как Якен Харт без боя взял Гронд и убил собственного кузена, а так же всех его детей, кроме одной.
[indent] — Молодой лорд. - передавался из уст в уста потрясенный шепот, в котором почему-то слышались недоверие и тревога. Он пробыл здесь уже почти три дня. Вокруг его скромной персоны собралась уже, без малого, целая толпа народу. Все хотели поглазеть на то, каким стал мальчишка Эдмур, младший сын лорда Якена. Ему предлагали пить, есть и слушать мучительно длинные истории. Вскоре, в замке появилась еще одна гостья, после чего Эдмур значительно оживился. Это был ребенок, маленькая девочка, высокая, рослая для своего возраста, угрюмая и неразговорчивая. Нянька пояснила, что не так давно девочка потеряла самых близких для нее людей, и сейчас находится в глубоком трауре.
— Как Вас зовут, миледи? - учтиво поинтересовался Эдмур, впервые оказавшись с ребенком лицом к лицу. Девочка подняла на него свои глубокие светлые и глаза и сир Харт обомлел. На него из тьмы прошлого смотрел сам Рейнир Кровавый.
— Меня зовут Рей.
— А ну представься милорду как следует, как я тебя учила! - тут же одернула ее нянька. Не желая вступать в споры с этой коренастой грозной женщиной с розгами, девочка вновь попыталась представиться.
— Меня зовут леди Рейнира Харт, сир. А как зовут Вас?
— Харт? - улыбнулся Эдмур. — Так значит, мы родня! Меня зовут сир Эдмур Харт, я прихожусь братом вашей матушке...
— Эдмур Харт? - вдруг восторженно вскрикнула девочка. — Как в той песне? "Принц-разбойник, брат ко-ро-ля, Эд-мур Харт обезглавит те-бя"
[indent] И она принялась распевать известную, но непристойную северную песенку под названием "Порочный принц", посвященную Злому Клинку. Ее лицо вдруг засияло, чего не скажешь о щеках ее нянюшки, которые так раздулись, что, казалось, вот-вот лопнут. Когда она улыбалась, Эдмур вдруг поймал себя на мысли, что племянница невероятно похожа на Дарию. В те годы, когда она еще улыбалась. И была смелой.
— Разве подобает леди петь такие песни, Рейнира, ради Творца... - закудахтала нянька, и Эдмур тут же перебил ее, заговорив в племянницей.
— Да, точно, я тоже знаю эту песню. - мужчина многозначительно улыбнулся, и они с девочкой поняли друг друга. Она вновь умолкла. Она была одета совсем как мальчик. В удобные для верховой езды штаны, маленький плащ, отороченный мехом, и высокие сапоги. Никогда прежде Эдмур не видел, чтобы девочку так одевали. Дарие стоит серьезно пересмотреть гардероб своей дочери.
[indent] Внезапно, появился привратник. Эдмур и прочие вопрошающие часто ждали ждали его в этом зале в надежде, что леди Харт примет их.
— Леди Дариа сможет Вас принять сегодня, милорд, и Вас, юная леди. Прошу, пройдемте...
[indent] Эдмур, встревоженный, обвел глазами зал. Привратник почему-то сделал шаг назад, выставив пред собою ладони… Ах, вот оно что, — он все еще сжимал по привычке рукоять меча в руке. Медленно, будто нехотя, сир Харт отвел меч в сторону. Внутри соцарилась молчание. Эдмур полнил времена, когда в этом самом зале его отец, Якен Харт, дел заговорческие речи со своими вассалами. Теперь здесь царствовала Дариа. В полумраке Эдмур не мог разглядеть лица сестры, но даже этого скудного освещения было достаточно, чтобы понять, что она вовсе не изменилась: после родов стан был все так же тонок; непокорные прядки шелковистых темных волос все так же выбивались из кос и реяли вокруг лица. В лице ее не было ни кровинки, что вовсе не удивительно. Взгляд Эдмура она встретила не дрогнув, но он был готов к этому.
- Сегодня я напишу в монастырь в Руашире.
[indent] Внезапно его захлестнула ярость. Девочка будто почувствовала тоже самое, и когда нянька ее схватила за руку и повела к выходу, она вдруг начала хныкать, будто котенок:
— Н-нет! Я хочу к папе! Верни меня тетушкам!
— У вас больше нет тетушек, миледи, возьмите себя в руки! - совсем отчаявшись, одернула ее няня. На минуту Рейнира остановилась. Ее острые, злобные глаза практически пронзили няню, на лбу появилась морщина:
— Тогда я останусь с дядей! Мой дядя рыцарь и ты не смеешь перечить ему!
Ответа не последовало. Эдмур подождал еще минуту, но няня и его сестра молчали, не выказывая ни презрения, ни беспокойства. Почему-то он всегда представлял свою сестру как любящую мать, как леди Лиарра, женщиной, для которой разлука с родным дитя станет непосильной ношей, от которой она никогда не оправится.
— В чем дело? - собравшись с мыслями, обратился он к няне. —  Разве ты не видишь, что ребенок утомился? Уведи ее в спальню!
[indent] Но голос его дрогнул, и он дал бы на отсечение правую руку, что это совсем не точно, ибо она была очень резвой в данный момент. В дестве матушка так любила Дарию за скромность, как бы она отреагировала, увидев внучку такой? О нет, она была таинственным и непонятным созданием, этот ребенок. Внезапно, девочка глубоко поклонилась и удалилась за дверью. Нянюшка поспешила за ней, оставив брата и сестру один на один.
[indent] Эдмуру вдруг показалось, что волосы Дарии совсем не знали ножниц все эти годы. Она цвета, хотя одеяния ее напоминали вдовский наряд. Дариа вся напружинилась, ее голубые глаза широко раскрылись - от удивления? Или гнева? Или возбуждения? Он все еще не умел читать в ее глазах, но сейчас не стал бы читать, даже если бы умел.
— Миледи! - поклонился он. — Кто привил Вам эти манеры, заставлять родного брата ждать? Это так жестоко с вашей стороны. Поднимаясь, он пытался заглянуть в глаза сестре, но она то и дело отводила взгляд.
[indent] — Здравствуй. Я здесь по поручению короля. - внезапно. совсем серьезно выложил все карты на стол Эдмур. — Насчет твоих притязаний на опекунство над Якеным младшим...

[indent] Он молча слушал, пропустив мимо ушей дерзости сестры. С годами он стал гораздо хладнокровней и черствосердечней. Он приказал себе стать таковым тогда, когда король Стефан приказал заточить леди Арианну в Девичьем склепе, что располагался в западной башне Скарборо. Тогда многое изменилось. Изменился Двор. Сменяли друг друга фавориты. Изменился и сир Харт, коего, без преувеличение, часто называли совестью Королевской гвардии.

[indent] — Вы ошибаетесь, леди Дариа. Это не семейное дело Хартов! - Сложная политическая интрига отвлекла его от невеселых мыслей. Упрямый голос погрубел и зашумел, как сотни труб.— Речь идет о Хранителе Севера, а вовсе не об опеке над молодой безотцовщине.

[indent] Даже в неверном полумраке полуночных сумерек, заливших скудно освещенные палаты, можно было заметить, как помрачнело лицо рыцаря. Эдмур открыл рот, и снова закрыл. Дариа поднялась со своему места, и шагнула на встречу. Не зная почему, мужчина вдруг качнулся назад и отступил. Ему было страшно? Пожалуй, только от того, что крутилось у него на языке. Ему не верилось, что люди могут так меняться. Это касалось и сестры и его самого. Кто же мог подумать, кто мог предположить, что он приедет в родной дом, чтобы сообщить сестре, как сильно она не права. Дариа вновь заговорила, а Эдмур осуждающе качал головой и молчал. Хотя, ему было, что сказать. Когда сестра оказалась совсем близко, он вдруг резко вытянул руку и схватил ее за запястье, да так, что легкая вуаль, покрывающая ее плечи от зябкого сквозняка, гуляющего по дому, дрогнула и опала до самых локтей.

[indent] — Не думаешь, что король станет вмешиваться? - то ли шептал, то ли шипел он. В любом случае, речь его в полнейшей тишине звучала как исповедь заговорщика, направленная лишь в одни уши. — Ты действительно так думаешь, Дариа?

[indent] Будто обожженный, Эдмур немедленно разжал свои свинцовые объятия, но торс его все еще был слишком близко в леди Харт, настолько близко, что стоило ей попытаться убежать, он тот час же схватил ее за шею и вернул на место. Эдмур не мог припомнить момента, чтобы их глаза были так близко, и он никогда не мог даже представить, насколько их глаза похожи. Он будто смотрел в зеркало. Дарию сложно будет сломать или переубедить, впрочем, как и его самого, и оттого король Стефан снова оказался прав, отправив с этой миссией именно сира Харта.

[indent] — Ты забралась слишком далеко на Север и, видимо, забыла, что королю всегда есть до всего дело! Особенно когда речь идет о его землях...

[indent]Ответом ему было молчание, но молчание, просветленное надеждой. Где-то в глубине глаз сестры вспыхнуло пламя. У всех Хартов она жило внутри, и редко выбиралось наружу, нужно только знать, как его вызволить. В зале было сумрачно и прохладно, хотя сквозь узкие окна уже пробивались и косо ложились на стены и пол серебряные полосы света. На мгновение темнота ослепила Эдмура, и, это состояние привело его в чувства. Его речь изменилась. Стала тише, деликатней, интимней.

[indent] — А ты живешь отшельницей. - уже пустоте говорил Эдмур. Его глаза стали стеклянными, они смотрели в одну точку перед собой, пытаясь скрыть всю горесть, что сейчас роилась в его сердце. — Ты отвергла мужа, отпустила родное дитя, отвергла свою семью. Тебя считают безумной, Дариа. Понимаешь? Безумной!

[indent] Потому он здесь. Кто лучше брата сможет вынести окончательный вердикт? Когда Эдмур ехал домой, он был практически уверен в том, что все эти разговоры - не более чем вымысел, коварные игры леди Алиссы. Однако, уже в первый же день нахождения в Теплом очаге он понял, что не все так просто. Сначала он ждал, потом стал искать сестру, затем познакомился с племянницей. Когда же он заговорил с сестрой, он обомлел. Она действительно говорила дикие вещи, такие, какие никогда бы не сказала та Дариа Харт, что он помнит. Возможно, те ужасы, что совершал с ней Рейнир, окончательно лишили ее рассудка, а, может, так повлиял на нее зловещий Вдовий лес. Мать Эдмура и Дарии, леди Лиарра Сванн, тоже очень изменилась после жизни в это угрюмом месте, наполненном охотниками и колдунами. Не имея возможности стоять на месте от своих мыслей,  Эдмур поспешно отошел к стене и припал лбом к гобелену, скрывавшему грубую каменную кладку. Холодный камень остудил его мысли.

[indent] — Король устал от ваших споров. - все еще закрыл глаза проговорил Эдмур. — Он принял решение передать бразды правления Севером Кроулам, если Харты не придут к согласию.

[indent] Эдмур говорил очень тихо, но так, чтобы Дариа слышала каждое слово. В конце он повернул голову в ее сторону и в его глазах было видно, насколько он серьезен. Прищуренный, хищный взгляд скрывал самую настоящую ненависть.

[indent] — Все труды нашего отца... Жертвы наших кузенов... Пойдут прахом. Дариа. Только потому что ТЫ!

[indent]— Алисса мне сестра, но то, что она сделала с Брандоном, не должно остаться безнаказанным.

[indent] —...потому что ты сошла с ума?

[indent] Он вздрогнул и посмотрел на нее долгим взглядом, скрестив руки на груди. Паузу прервал громкий плачь. Его невозможно было спрятать. Он заполонил собой, как показалось впечатлительному Эдмуру, все на этаже. Это был плачь младенца. Толстая кормилица, а по совместительству служанка, беспардонно ворвалась в кабинет с младенцем на руках и с северным акцентом зароптала:

[indent] — Прошу прощения, м-леди! М-лорд... Девочка отказывается спать без вашей груди. Она перебудит весь замок! Умоляю, не велите казнить, с ней невозможно совладать...

[indent] И она пересекла комнату, дабы вручить младенца в руки леди Дарии. Эдмур был слегка ошеломлен этим поступком служанки, но не настолько, чтобы забыть о тотеме разговора.

[indent] — Что это за дитя, Дариа?